1899 году в селе Богандинское случилось большое несчастье: сгорел деревянный приходской храм, построенный в 1856 году. Горьким было это событие для селян. Приход небогатый, и постройка новой церкви представлялась делом многотрудным. И все-таки прихожане решили строить храм каменный, а пока под временный приспособили здание бывшего училища. Туда с трудом вмещались все молящиеся, но богослужение в нем совершалось более пяти лет. Дело со строительством продвигалось плохо: не было требуемой суммы, всего несколько сот рублей, материалов – «одни слезы», по выражению самих прихожан. Но главное – не было надежд у строителей на скорую удачу в будущем и энергии. Но, видимо, внял Господь молитвам богандинцев, и в 1901 году, с приходом нового настоятеля, 55-летнего священника Владимира Иоанновича Малиновского, дело, наконец, закипело. Отец Владимир - один из замечательных настоятелей богандинского прихода. Прекрасный законоучитель, человек деятельный и энергичный, он сумел поставить дело таким образом, что в скором времени постройка храма уже не казалась делом безнадежным.

Уже через 2 года, 21 сентября/4 октября 1903 года состоялась закладка нового каменного храма. День этот прихожане Свято-Ильинской церкви провели не как обычный воскресный день, а как храмовый праздник. Маленькая временная церковь не вмещала всех молящихся, так как к богандинским присоединились прихожане из деревни Княжевой, немало приехало из соседних приходов Тюменского и Ялуторовского уездов. Накануне состоялось всенощное бдение с величанием покровителю храма Пророку Илии, а в сам воскресный день литургия и чин закладки были отслужены пятью священниками с дьяконом. Пел хор из Тюмени. Отец Владимир Малиновский призвал прихожан жертвовать на постройку храма и не ослабевать в своем усердии в возрождении святыни. После литургии был совершен крестный ход, прочитана храмозданная грамота и совершен чин закладки храма. Успешно пошли сборы деньгами и хлебом по приходу, дважды – в 1905 и 1907 годах – отправлялись сборщики по всей епархии. Оказались расположенными к пожертвованиям тюменские и другие благотворители, купечество, и уже к 1908 году результат был налицо: новый, хороший каменный храм стоимостью около 18 тысяч рублей и новый колокол в сто пудов весом!

План храма выбран был удачно. Довольно просторный, снаружи он был покрыт по кирпичу светло-желтой краской, а внутри весь окрашен по штукатурке в бледно-голубой цвет и расписан живописью. На стенах – картины Нагорной проповеди и Всемилостивого Спаса. Очевидцы замечали, что при блеске свежих красок и позолоты храм выглядел весьма нарядно и даже богато. Арка, разделяющая его почти посередине, занимала немного места и не загораживала переднюю часть церкви для стоящих у входа богомольцев. В алтаре имелись диаконники – особые комнаты с боков алтаря – что представлялось весьма удобным и целесообразным. Пол в храме был цементный.

В июне 1908 года было получено разрешение епархиального священноначалия на освящение вновь построенного храма, которое и состоялось 22 сентября / 5 октября того же года. О торжествах по случаю освящения стоит рассказать подробнее.

В воскресенье, 21 сентября / 4 октября, по приезде в село благочинного, отца Авраамия Чемесова, подняли новый колокол на колокольню, и в 6 часов вечера его мягкие звуки призывали прихожан к вечернему богослужению. Толпами спешили нарядные богомольцы, оживленно и весело беседовали они, идя в свой новый храм. У них столько радостей: и церковь новая, и урожай хороший дал Господь Бог.

Истово и чинно проходило богослужение. Совершал его отец благочинный в сослужении двух диаконов: о. И. Жаркова из Тюмени и о. А. Кузовникова из с. Пышминское. На литию и полиелей выходили настоятель Владимир Малиновский, о. Стефан Унжаков из завода Успенского, о. Александр Серебренников из с. Мало-Балдинское, о. Александр Гикман из с. Мальковское и о. Кронид Олерский из с. Переваловское. Пел хор певчих из Тюмени.

Усердно молились собравшиеся в храме. Умиление и радость видны были на их лицах. Долго длилось бдение. Сменились поочередно священники, помазуя подходящих для целования храмовой иконы. Вот уже и богослужение кончилось, и огни наполовину погасли, а народ все подходил и подходил. Наутро, около 7 часов, зазвонили к ранней обедне в старом временном храме. Совершал литургию в нем о. А. Гикман. Рано собрался народ к молитве, чтобы занять лучшие места. В девятом часу начался звон к освящению нового храма. Священнослужители и певчие едва смогли пробраться к алтарю через толпу народа. Началось освящение храма, после которого о. благочинный сказал поучение. Проповедник говорил о благодатном воспитывающем значении святых храмов и в заключение помянул добрым словом всех потрудившихся в деле созидания этой церкви.

За литургией сказал поучение о. настоятель. Праздничное богослужение закончилось благодарственным молебном.

Неожиданно из толпы молящихся выступил один прихожанин из числа самых уважаемых и прочитал благодарственный адрес настоятелю о. Владимиру, в котором засвидетельствовал, что храм сей создался исключительно трудам, умению и энергии о. Владимира, и от имени всех прихожан принес ему глубокую благодарность. Едва он дочитал эти слова, как кругом со всех сторон понеслись благодарения о. Владимиру. Растроганный настоятель, в свою очередь, высказал благодарность прихожанам за этот неожиданный знак внимания к нему. Все это вышло так просто и неожиданно, что все невольно испытали чувство умиления. Впоследствии прихожане ходатайствовали перед Владыкой о разрешении поднести о. Владимиру наперсный серебряный крест по образцу синодального для священников. Крест был вручен о. Владимиру в следующем, 1909 году.

В этом же году священник Владимир Малиновский по просьбе Архиепископа Антония и ходатайству прихожан слободо-Емуртлинской церкви перешел на другой приход, в село Емуртлинское Ялуторовского уезда, для построения новой каменной церкви. В 1912 году за вклад в дело церковного строительства о. Владимир по случаю 50-летия священнической деятельности был награжден орденом Св. Владимира 4 степени и золотым наперсным крестом. Опытность его как строителя и украсителя православных церквей была отмечена Тобольским Архипастырем, Владыкой Антонием, который в знак своей признательности вручил ему свой портрет с собственноручной надписью: «Опытному строителю и любителю храмов Божиих о. Владимиру Малиновскому».

Слова отца Владимира, сказанные присутствующим на торжестве освящения храма богандинским прихожанам, в равной степени обращены и к нам: «До тех пор, пока будет совершаться в храмах Божия служба, не прекратится моление в церкви о блаженных и приснопамятных создателях святого храма сего; о плодоносящих и доброделающих во святем и всечестнем храме сем… Будем же, братие и прихожане святого храма сего, день сей праздновать торжественно ежегодно, пока будем жить на свете, и заповедуем, чтобы и потомки наши также не забывали о нем и празднественною радостию вспоминали о нем в роды родов».

августе 1915 года на Богандинский приход назначен был священник Герасим Шорец, перешедший на службу в Тобольскую епархию из Омска. Неслучаен выбор священноначалием именно этого пастыря для местного прихода. Отец Герасим был грамотным священником, осведомленным в вопросах противосектантской полемики, широко образованным и литературно одаренным человеком. Именно в таком проповеднике ощущалась нужда в Богандинке.

В 1909 году, когда настоятелем церкви стал о. Сергий Грибанов, вдруг выяснилось, что в приходе заявили о себе адвентисты. Сектанты обосновались в деревне Точкаловой около 1906 года. Они были переселенцами из Подольской губернии и состояли до этого времени в секте уже почти 10 лет. Приехав на новое место, они в религиозном отношении зажили обособленной жизнью: православного храма не посещали, к местному священнику с требами не обращались. Некоторое время духовенство двух соседних приходов было в неведении относительно этой секты. Богандинский клир даже полагал, что Точкалова не принадлежит их приходу, тем более, что от Богандинки ее отделяло расстояние в 25 верст. Между тем точкаловцы устроились своей религиозной общиной, хотя она и не была официально зарегистрирована, завели свои молитвенные собрания под руководством пресвитера и диакона, которыми руководил из Омска глава адвентистов Г.К. Лебсок. В 1913 году точкаловцы подали несколько прошений об отчислении от православия.

Приезжавший из Тобольска противосектантский миссионер посетил сектантов в 1913 году, полемизировал с Лебсоком, находившимся тогда в общине, но какого-то положительного результата не достиг: никто из точкаловцев не раскаялся в своем заблуждении. Молодой и неопытный местный священник о. Сергий Грибанов не обладал достаточными знаниями об адвентизме, да и был сильно загружен делами по приходу и преподаванием в школах Закона Божия. Поэтому систематической работы по искоренению ереси не велось. Сменивший о. Сергия в 1914 году священник Константин Ребрин был настоятелем прихода всего один год. И когда в 1915 году здесь появился о. Герасим Шорец, то в числе первых задач он поставил противосектантскую работу. Результатом ее стала статья, появившаяся в 1916 году в «Тобольских епархиальных ведомостях» под названием «Адвентистское предсказание о пропаганде адвентизма в Тобольской губернии».

Несмотря на появление сектантов, которые стали скорее заботой для местного священника, село, находящееся в российской глубинке, жило неспешно и спокойно. Где-то боролись кадеты, эсеры и большевики, случались социальные катаклизмы, назревал Октябрьский переворот 1917 года… А здесь крестьянин пахал землю и сеял хлеб, по праздникам молился в церкви, растил детей. И как раз последнее обстоятельство заставляло прислушиваться к тому, что происходит вокруг, а опытный пастырь-священник помогал разобраться в бурном водовороте предреволюционных событий, направлял, советовал, предупреждал…

Узнав из газет, что в Петрограде при Министерстве Народного Просвещения образовался Комитет по народному образованию, который постановил стеснить преподавание Закона Божия, а из новых школ его изгнать, отец Герасим со своими прихожанами написал статью «Крестьянский протест», которая была опубликована в тюменской газете «Свободное слово» в августе 1917 года:

«Такое постановление государственного комитета мы считаем оскорбительным для нашего религиозного чувства и в корне неправильным. Нам все твердят, что «народное право», потому прежде чем решать этот вопрос, необходимо было справиться, что думает об этом русский православный народ – державный хозяин земли Русской… Все нестроения и смуты в нашей дорогой Отчизне мы объясняем тем, что наши партии основательно забыли о Боге и о Его высшей правде. Никто из состава Временного правительства, никто из состава Совета Рабочих и Солдатских депутатов ни разу в своих собраниях к армии не вспомнил о Боге. А посему все их воззвания остались гласом вопиющего в пустыни, а Родина стоит на краю гибели. Вот к чему приводит забвение Бога… Признавая, что Россия достигла величия и славы только благодаря православной вере, что, только благодаря религии русские люди всегда отличались глубоким патриотизмом и стойкостью в защите Родины, что религиозное обучение есть краеугольный камень всякого образования, что только оно дает истинное понятие о христианских – свободе, равенстве и братстве, мы единогласно постановили: во всех школах – низших, средних и высших – преподавание Закона Божия для православных учеников должно быть обязательным. Против другого решения этого вопроса мы протестуем и категорически заявляем, что народных учителей, которые осмелились бы настаивать на изгнании Закона Божия из школы, мы не примем в школы, находящиеся в нашем приходе, а найдем учителей по сердцу своему. Никогда и никому мы не позволим воспитывать наших детей в плохо скрываемой вражде к религии: все школы будут в полном нашем ведении с правом выбора учителей и надзора за обучением».

«Крестьянский протест» не достиг цели. Время было таково, что рушился веками сложенный привычный уклад жизни, ниспровергались самые основы жизни и веры русского человека. Настал все-таки и для богандинцев тот день, когда и их село не миновала "богандинская трагедия".

от что пишет о происшедшем 27 июня – 7 июля 1918 года в селе Богандинское событии отец Герасим Шорец (статья была опубликована в «Тобольских епархиальных ведомостях» в 1919 году, и мы приводим ее с частичным сохранением авторской орфографии, пунктуации и стиля):
«С самого начала войны для охраны железнодорожного моста на р.Пышме (в 1.5 вер. от села Богандинского) была поставлена рота солдат. Хотя солдаты жили в бараках у моста, однако же они большую часть времени проводили в селе, куда приходили за покупкой молока, хлеба, а главным образом, от нечего делать, за бражкой и самосядкой. В течение войны рота сменялась несколько раз, но ни одна из них не была лучше своей предшественницы. Пьянство и разврат царили в селе. Нередко местная крестьянская молодежь вступала в рукопашные схватки с солдатами, часто оканчивавшиеся причинением друг другу увечий, иногда на всю жизнь. Если во времена монархии дисциплина несколько сдерживала и обуздывала дикие инстинкты праздных и озлобленных людей, то уже во время всяческих «свобод» разгулу удержу не было.
На местное население солдатчина оказывала самое растлевающее влияние. Среди солдат было немало атеистов, сектантов, раскольников. Уже вскоре после переворота среди населения были пущены слухи, направленные против церкви и религии: «Долой Бога, ни к чему иконы» и т. д. В особенности же злоба людей была направлена против св.Иоанна Тобольского, как причтенного к лику святых при императоре Николае и епископе Варнаве.
После октябрьского переворота все солдаты, конечно, объявили себя большевиками. Очень многие из местных жителей в надежде, что при социализации буржуйского имущества, быть может, что-либо перепадет на их долю, тоже стояли за большевиков. Перед выборами в Учредительное Собрание по деревням разъезжали «оратели» от социалистических партий. Крестьяне по всем падежам склоняли слово «буржуй» и по всем наклонениям и временам спрягали «отберем и поделим». При голосовании подавали голоса за список кандидатов № 6 (партия социал-революционеров).
Кто имел несчастье агитировать не за «товарищей», тому угрожали погромом, избиением и даже убийством: «Что на него смотреть, тащи за волоса и бей!..» Причем местные большевики нисколько не уступали пришлым.
Еще раз подчеркиваю, что железнодорожная охрана имела на население самое пагубное влияние.
Давала себя чувствовать и близость города. Как обыкновенно водится, деревня воспринимает от города только одно плохое. Поэтому завиральные социалистические бредни, которыми пробавлялись городские пролетарии (крестьяне производят это слово от «пролететь», например, в трубу, прожигать жизнь), грязным потоком проникали в деревню. А если к этому прибавить, что возвращавшиеся на родину солдаты в подавляющем большинстве заражены были большевистским духом, то понятным становится, что атмосфера в селе должна быть весьма тяжелой.
К счастью, около нового года постовая охрана, пригрозив своему начальству кровавой расправой и распродав или расхитив казенное имущество, бежала. В селе стало спокойнее, однако ненадолго.
В конце января /1918 года / в Тюмени состоялся уездный съезд солдат-крестьян, признавший власть «рабоче-крестьянского правительства» (советскую).
В начале февраля, в одно непрекрасное время, собравшиеся из окрестных сел солдаты разогнали волостное земство и образовали Совдеп. Так в селе Богандинском произошла социалистическая революция.
Совет образовался ровно в полночь и сейчас же первым делом постановил социализировать имущество местного буржуя, мелкого лавочника Посохова. На следующий день, рано утром, вооружившись винтовками, местные большевики сделали у Посохова обыск, обшарили все углы, нашли, кажется, в печке сорок серебряных рублей и с торжеством извлекли оттуда, а затем принялись вытаскивать из лавки на улицу товар.
Необычайное событие привлекло множество праздных зрителей-зевак. Одни из толпы, новоиспеченные сочувствователи этой социализации, /призывали /: «Так ему и надо, грабь буржуя. Кровь нашу пил». Другие же, преимущественно, как говорят, кондовые мужики, кричали: «Это денный грабеж! Посохов трудами наживал. В голодный год он всю деревню кормил». Толпа увеличивалась, оппозиция росла. Тогда председатель волостного Совдепа Зайков, напустив на себя величие и бия кулаком в перси, с пеной у рта кричал: «Товарищи, мы этот товар бедным раздадим». Вооруженные же люди из местных крестьян стояли вокруг горы товаров, вытащенных из лавки, и резко покрикивали на публику: «Не напирай, осади назад!» А бедный Посохов побледнел, как полотно, жена его и дети подняли плач. Надо заметить, что Посохов и его жена люди больные, а потому были крайне напуганы всем происходящим.
Между тем волнение в народе росло. Нашлись добровольцы, которые, не взирая на угрозы винтовками, брали товар и несли обратно в лавку. Кто-то закричал: «Зачем вы трогаете товар? Пусть таскает тот, кто вытащил». И вот, окруженные со всех сторон совдеповщики, под градом иронических замечаний и насмешек, вынуждены были относить товары обратно в лавку.
«Это вам даром не пройдет, вы не хотите признать новой власти. Завтра же вызову красную гвардию», - кричал председатель Совдепа. «Грабители вы, а не власть», - отвечали из толпы.
На следующий день для усмирения бунта прибыл вызванный волостным Совдепом вооруженный отряд красногвардейцев. В это время в Тюмени действовал товарищ Занкус, «в два счета» и без счета расстреливая мирных граждан. В селе это было хорошо известно, а потому настроение был крайне тревожное.
Красногвардейцы собрали сход и, пригрозив всем «самотяжникам» (как они выражались) расправой в два счета, потребовали у населения приговор о «радостном» признании советской власти и о необходимости «финфисковать» товар у Посохова. Таким образом, судьба Посохова была решена. Назавтра, угрожая револьверами, красногвардейцы отобрали у Посохова товар и передали в потребиловку для продажи по удешевленной цене, например, 25 копеек за фунт мыла. Совершив сей подвиг, красногвардейцы пошли по деревне, выискивая буржуев. У кого находили хотя бы мало-мальский запас хлеба, сейчас же приказывали распродать «деревенской бедноте» по твердой цене.
Покорив село Богандинское, красногвардейцы как будто бы забыли о нем. Быть может потому, что местные большевики, заседающие в волостном Совдепе, своею деятельностью весьма радовали красногвардейские сердца. Так, на своих более зажиточных соседей совдепщики наложили контрибуцию в 13 тысяч рублей. Одни из крестьян, боясь повторения того, что было у Посохова, немедленно уплатили, а другие, более смелые, под разными предлогами уклонялись от уплаты и так дотянули до последнего переворота. А депутаты от Богандинской волости в уездном Совдепе первые поддерживали все выступления Совдепа. Благодаря этому, Богандинская волость прослыла и, к несчастью, слывет теперь, как большевистская волость.
Второй наезд на село вооруженные красногвардейцы совершили в ночь на Преполовение. Под начальством некоего Злобина шайка бандитов ночью ворвалась в дом местного крестьянина Прудаева, к несчастью его, носившего чин прапорщика, обыскала его, отобрала около 400 рублей денег, золотые и серебряные вещи, одежду, а вдобавок потребовала уплаты через неделю контрибуции в размере 1000 рублей. На квартире у Прудаева проживал священник Георгий Российский. У него тоже произвели обыск, отобрали несколько золотых монет, вещей и т. д. Утром грабители спокойно уехали, увозя добычу.
Между тем, в Омске произошел переворот. Ишим пал, военный фронт начал медленно приближаться к Богандинке. После разгрома красногвардейцев под Вагаем жители села Богандинского были крайне напуганы бежавшими оттуда дезертирами. Сначала прошло около 200 человек пленных мадьяр с лопатами (эти копали окопы в Ялуторовске), а затем на нескольких подводах прибыли вооруженные красноармейцы. Угрожая жителям штыками, они заставили везти их до ближайшей деревни Войновки. Через несколько дней такая же банда, остановившись в селе, производила дележ награбленных денег, не стесняясь присутствием публики.
Уже чувствовалось, что дни Советов сочтены. Все благоразумные люди с нетерпением ожидали падения ненавистной власти. Защитники Советской власти присмирели и уныло повесили головы, другие же старались подбадривать себя, надеясь на авось.
Пока фронт находился в Ялуторовске, местные жители гадали: остановятся ли в селе красноармейцы при отступлении от Ялуторовска или же уйдут на Тюмень. Естественные условия местности (река, бор, болото, озеро) говорили за то, что здесь может быть устроена очень сильная позиция, и что красноармейцы, вероятно, не преминут этим воспользоваться. Однако верить этому не хотелось. Думалось, что в Ялуторовске, где были очень сильные укрепления, красные задержатся надолго, а между тем, напуганные партизанским отрядом добровольцев, вышедшим из села Шороховского к Романовскому, и чуть не отрезали пути к отступлению, красные сдали Ялуторовск без боя и в паническом страхе бежали. 27 июня около 8 часов утра красноармейцы вступили в село Богандинское. Отступая по линии железной дороги, красноармейцы предавали, что только могли, бессмысленному уничтожению. На станции Богандинской взяли часы, столы, стулья, даже табуретки, шторы, зеркала, билеты, кассу, книги сожгли, а бочки с керосином разбили. Не доезжая Богандинки, в деревне Марай у крестьянина Андрея Корякова отобрали лошадь. Войдя в село, главнокомандующие красноармейским отрядом (студент-инженер Ф.Масленников из Ялуторовска и некто Г.Ф.Семенов) приказали местному волостному Совдепу вызвать на следующее утро (под угрозой расстрела за неповиновение) крестьян со всей волости для рытья окопов. К чести жителей окрестных деревень, надо сказать, что почти никто из них на этот зов не явился. Напротив, крестьяне деревни Княжевой немедленно вошли в сношение с армией Временного Правительства и, только благодаря этому, деревня избежала разгрома.
Жители села Богандинского, которым под страхом смертной казни был запрещен выезд из села, под угрозами штыковой расправы, вынуждены были рыть окопы. За работу платили 10 рублей в день. Окопы были устроены у самого села, начиная от маслодельного завода к кладбищу, и даже на кладбище вдоль южной стены заплота устроены блиндажи. При этом одна или две свежих могилы у заплота были разрыты чуть ли не до половины, чтобы прятаться во время перестрелки. Говорят, засевшими на кладбище красноармейцами был выкинут плакат с надписью: «Мирные жители». Окопы войск Временного Правительства были у опушки леса, в 100-200 саженях. Окопы были и на другом берегу Пышмы, где у красноармейцев находилась батарея.
В деревне на некоторых высоких строениях были поставлены пулеметы, которых у красных было изобилие. По требованию красных волостной Совдеп отобрал у трапезника ключ от колокольни. На колокольне был устроен наблюдательный пункт, вследствие чего храм и подвергся обстрелу. Некоторые, впрочем, это отрицают, утверждая, что таковой пункт был на пожарной каланче. Возможно, что сначала пользовались колокольней, а после обстрела храма перешли на каланчу. В церковной ограде держали лошадей, а за северной стеной храма укрывались во время перестрелки. В церковной ограде находился пулемет, хотя некоторые это отрицают. Вообще показания очевидцев крайне разноречивы. Замечается, что люди, сочувствующие большевикам, преуменьшают их силы и как будто бы стараются оправдать их действия, косвенным образом обвиняя войска Временного Правительства в ненужной жестокости – сожжении деревни. Но это между прочим.
Население было запугано угрозами разделаться «в два счета». Под угрозами штыков и пуль крестьян заставляли подвозить на фронт снаряды, пулеметы, доставлять хлеб, подбирать раненых, убитых, перевозить красноармейцев с одного места на другое и т. д. Однажды выгнали косить под градом пуль высокую крапиву между окопами, чтобы противник незаметно не мог подойти. Крестьянки то и дело стряпали. За пищу платили очень хорошо. В обращении с населением не церемонились: самая гнусная матерная брань, угроза «в два счета», - вот что ежеминутно слышали жители. Осада Богандинки продолжалась 10 дней, с 27 июня по 6 июля включительно. Можно себе представить, что вытерпели жители!.. За все время осады из села никто не был выпущен. Всего на Богандинском фронте (от Муллашевских юрт до с.Червишево) было не менее 5000 человек красноармейцев, причем среди них преобладали мадьяры, были и китайцы.
Во время обстрела села из тяжелых орудий красногвардейцы бросили окопы и прятались за строения, за спины мирных баб и мужиков. Впрочем, для того-то они и засели в деревне, т. к. по опыту знали, что войска Временного Правительства будут щадить население, чем и объясняется продолжительность осады. Жители во время перестрелки спешили прятаться в погреба и ямы, нарочито для сего вырытые во дворах. Перестрелка длилась почти все время осады. Пушечные выстрелы (из 3 и 6 дюймовых орудий) почти не прекращались, все время слышался гул, подобный раскатам грома. Большею частью стреляли красные, у которых были большие запасы снарядов. Не имея возможности выжить красногвардейцев из села, в пятницу 6 июля войсками Временного Правительства было пущено по селу несколько зажигательных снарядов. Вспыхнул пожар, сгорело 16 дворов. Тушить не представлялось никакой возможности. Однако несколько самоотверженных смельчаков под градом пуль не дали распространиться огненной стихии на все село и, между прочим, отстояли дом священника.
Когда вспыхнул пожар, красноармейцы из окопов бежали в село, этим воспользовались несколько молодых людей и бежали в стан Временного Правительства. Несмотря на угрозы, во время пожара жители забирали что находилось под руками и бежали из села. И на этот раз красноармейские герои не оставили невинных людей без издевательств: они принуждали жителей со скарбом и скотом отступать вместе с собою в Тюмень. В ночь на 7 июля доблестные войска Временного Правительства вошли в село. «Храбрые» красногвардейцы в панике бежали, даже оставив в деревне пулемет.
Деревянный мост через Пышму и оба парома были зажжены, а железнодорожный мост на Пышме и другой на Язевке были взорваны. (Впрочем, неудачно. Повреждения в тот же день были исправлены.) Через 5-6 часов саперы устроили через Пышму мост, перевезли батарею, а казаки еще раньше переправились вплавь и отправились преследовать бегущих.
Еще в ночь на воскресенье были слышны пушечные выстрелы.
Печальную картину представляло село после изгнания большевиков. Конец деревни, что по тракту от железной дороги, выгорел по обе стороны улицы за церковь; остатки продолжали еще догорать. В ближайших к окопам домах выбиты все стекла; у иных домов снарядами оторваны углы, валяются на земле оконные рамы, наличники. Слышится отвратительный запах падали, поскольку трупы все время лежали незарытыми, заражался воздух… Особенно же тяжелое, неизгладимое впечатление производил недавно еще такой благолепный храм. В нем почти не уцелело ни одного стекла (выбито 136 шт.). Снарядом разрушен юго-восточный угол средней части храма высотою около сажени, толщиною до половины стены. Южная стена вся испещрена знаками от пуль и шрапнеля. В стене засели два снаряда, имеется несколько глубоких выбоин от снарядов. Местами прострелена железная крыша, водосточные трубы, некоторые лежат на земле. Кругом груды мусора, назьма. Два оградные каменные столба полуразрушены, разорваны два звена железной решетки. Внутри храма снарядами разбито двое дверей, три оконных рамы; несколько дверей прострелено. На полу лежала масса стекла. На северной стене остались знаки от пуль и снарядов. Однако чудом Божиим все иконы и живопись сохранились в полной неприкосновенности. Снаряды проходили в храм из одного окна в другое напролет, в храме же ни один не разорвался. Только головкой снаряда местная икона Богоматери внизу у подножия пробита, отверстие в ней 1-2 вершка в диаметре. Убытку храму причинено до 6 тысяч рублей. При виде такого поругания св. храма невольно вспомнилось:
«И о храме сем высоком всякий, проходящий мимо его, ужаснется, и свистнет, и скажет: «за что Господь поступил так с нею, с землею и с сим храмом?» И скажут: «за то, что они оставили Господа, Бога своего…и приняли других богов (политику), и поклонялись им, и служили им, за это навел на них Господь все сие бедствие». (3 Царств, 9, 8-9) Справедливость требует сказать, что красноармейцы хозяйничали в церковной ограде и притворе, внутрь храма не заходили. Только сломали замки у двух кружек, стоявших у церковной ограды, но извлечь содержимое почему-то не успели. Грубые с мирными жителями, при малейшей опасности для их «драгоценной жизни» красноармейцы проявляли поразительную трусость. Например, рассказывают такую историю. Ночью часовые сообщают в штаб, что приближается разъезд казаков. Тогда главнокомандующий садится на лошадь и во весь опор мчится по направлению к Тюмени. От него не отстает и вся красногвардейская кавалерия. Отъехав до реки Пышмы и не видя погони, «герои» набираются храбрости, возвращаются, выискивают воображаемого противника и начинают беспорядочную стрельбу. Противник не отвечает, только слышится визг раненых лошадей. Оказывается, это были не казаки, а табун лошадей. Тем не менее красноармейцы хвастливо рассказывают крестьянам: «Сегодня ночью мы завладели табуном казачьих лошадей». «Ну, а где же казаки?» – спрашивают крестьяне. «Казаки, к сожалению, убежали…» Выходит, по красноармейским понятиям, казаки быстрее своих лошадей бегают. Что касается дисциплины, то очевидцы констатируют полнейшее отсутствие таковой. «Я вас расстреляю!» – кричит на солдат командир. «Нет, врешь: мы тебя расстреляем!» – отвечают красноармейцы с неизменным добавлением гнусной матерной брани. Были случаи, что окопные герои гнали своих командиров из деревни прямо от самовара, выгоняли из бани: «Мы там в окопах за революцию умираем, а вы здесь чаи распиваете, да в бане прохлаждаетесь!..» Для полноты картины надо еще рассказать два эпизода, свидетельствующие о стратегических способностях предводителей красной армии и о «геройских» подвигах красногвардейцев.
Решено было обойти войска Временного Правительства. Один отряд, человек около 300, из села Богандинского отправился, за Пышмой, на Муллашевские юрты, переправился там через реку, вошел в деревню Железный Перебор, чтобы оттуда выйти в тыл правительственным войскам. А пока красноармейцы зарезали быка, стали готовить обед, пили чай. Откуда ни возьмись полсотня казаков и чехов. Окружили красноармейцев и принялись их рубить. Последние в ужасе бросили винтовки и пулеметы и бросились в Пышму. Но их там забросали ручными гранатами. Спаслось не более 10-20 человек. Босые, в одном белье, они возвратились в Богандинку. А остальные были убиты или поглощены Пышмой. При погребении красноармейцев в карманах каждого из них находились крупные суммы: 500-1000 и более рублей. Трофеи – 7 пулеметов, три воза винтовок, кухня и проч. Пленные – врач и несколько сестер милосердия (есть такие и у красноармейцев).
Таковая же участь постигла и другой отряд, шедший на соединение с первым, выше по р.Пышме, в д.Головиной. Придя в деревню, красногвардейцы принялись громить и грабить. Жители в страхе, почти в одном белье, бросив на произвол судьбы все имущество, разбегались по лесам. Вскоре, однако, подоспели казаки, перерубили и перетопили красноармейцев в Пышме, как на Железном Переборе.
Сколько всего было убито красных на Богандинском фронте неизвестно. На Железном Переборе погибло их не менее 250 человек, столько же и в Головиной. Сколько было убито в селе и за селом – неизвестно. Все убитые увозились в Тюмень, там их сначала хоронили в саду, в центре города, с духовенством, а потом хоронили на кладбище, уже без священников, причем у всех кладбищенских буржуев были сняты с могил венки и возложены на пролетарскую могилу защитников Великой Октябрьской революции, то есть возможности грабить кого угодно и когда удобно.
Из местных крестьян один ранен тяжело осколком снаряда (умер в больнице), один ранен легко и одна девочка ранена очень тяжело: у нее поврежден спинной хребет. Таким образом, село Богандинское явилось искупительной жертвой за Ялуторовский и Тюменский уезды. Впрочем, в Тюменском уезде, кажется, пострадали и другие села, расположенные по линии железной дороги.
На долю автора этой статьи в Богандинской трагедии выпала довольно незавидная роль, едва не стоившая ему жизни. И если автор спасен, то только благодаря заповеди Спасителя: «Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой». (Мф. 10, 23)
В бессильной ярости за это красноармейцы разгромили квартиру и расхитили имущество. Но о своих злоключениях пока еще «не леть есть и глаголати».
Свои воспоминания о военных действиях в селе Богандинское оставил и командир Ялуторовского отряда Красной гвардии Федор Александрович Масленников. Обвиняя «белогвардейский поповский журнал» – имеются ввиду «Тобольские епархиальные ведомости» – в искажении правды, он рассказывает о героизме «защитников села Богандинского», которые, не щадя своих сил и самой жизни, 10 дней сражались здесь с белогвардейцами. Многие факты, изложенные отцом Герасимом, красный командир подает в несколько иной интерпретации. Кто прав? Об этом мы теперь вряд ли узнаем. Но горько становится, когда видишь те ненависть и озлобление, которые испытывали русские люди друг к другу; когда видишь, как в море крови брат топил брата…

ильно пострадавшая от обстрела во время отступления красных Ильинская церковь была приведена в подобающий вид уже к сентябрю 1918 года. Несмотря на многочисленные выбоины и повреждения, крепко сложенный храм выдержал, связь в стенах осталась непорванной и, по заключению техника, исправления не представляли особой трудности. Кладбище, находившееся вблизи храма, также было приведено в порядок, а поцарапанные пулями иконы оставили на память потомству о пережитых тяжелых днях осады села. Недолгой была власть Сибирского правительства. Уже через год соотношение сил изменилось в пользу красных, и к лету 1919 года через Богандинское к Омску потянулись отступающие части Белой армии. Отец Герасим Шорец, поступив полковым священником, оставил приход и ушел с отступающими войсками. В Пророко-Ильинскую церковь был назначен настоятелем иерей Александр Тутолмин, который тоже вскоре эвакуировался. Так к 1920 году Богандинская церковь осталась без пастыря. Собравшись на церковный сход 5 января 1920 года, прихожане Богандинки решили просить на свой приход бывшего настоятеля, ныне беженца, протоиерея Владимира Малиновского. Престарелый отец Владимир тоже был не против вновь стать здесь священником, о чем 13 апреля 1920 года послал прошение в Тобольский Епархиальный Совет. 1 апреля в Богандинское вернулся и отец Герасим Шорец и тоже донес Епархиальному Совету, что прибыл к месту служения и приходом принят. Кого из бывших настоятелей Епархиальный Совет утвердил на приходе, неизвестно, но в 1923 году иерей Герасим Шорец состоял священником Усть-Ламенской церкви Ишимского уезда, а позже его имя встречается среди клириков Пророко-Ильинской церкви г.Тюмени. Скорее всего, служить ему в Богандинском храме больше не пришлось. В 1922 году настоятелем Пророко-Ильинской церкви с.Богандинское значится священник Феодор Твердышев, 39 лет, а псаломщиком – 21-летний Герман Баталов. Можно предположить, какие трудности пришлось выдержать отцу Феодору в это неспокойное время!

После Декрета об отделении церкви от государства от 23 января 1918 года, узаконившего гонение на верующих, новым правительством были предприняты попытки спровоцировать духовенство и всех верующих на открытое выступление против советской власти. Но в начале 1922 года была взята на вооружение новая тактика борьбы с Церковью: расколоть ее изнутри. Так весной 1922 года возникло реформистское движение «Живая Церковь». В народе его представители получили название «живоцерковников» или «живцов». Патриарх Тихон не признал обновленчества, в ответ на это живоцерковники «лишили» его сана. Этот раскол всячески поддерживала большевистская партия, а органы ГПУ искусно им руководили. Вскоре и в Тюменской губернии было создано обновленческое Тюменское Временное Церковное управление (ТюмЦУ). Это совпало с шумной акцией советского правительства – изъятием церковных ценностей.

10 июля 1922 года уполномоченным уездных комиссий по изъятию ценностей Кругловым в присутствии настоятеля Феодора Твердышева, членов церковного совета, представителей верующих и волисполкома были изъяты ценности из Богандинской Пророко-Ильинской церкви общим весом 39 фунтов. В протоколе указаны предметы, изъятые из церкви: две серебряных позолоченных ризы с икон Илии Пророка и преп.Феодосия Печерского, две серебряных Чаши и два дискоса, две тарелки, две звездицы, один ковшичек, серебряный напрестольный крест и обложка Евангелия. Во временное пользование вплоть до замены на изделия из неблагородного металла были оставлены один серебряный крест, ложечка и две тарелочки.

Не столь гладко проходило изъятие церковных ценностей в городе. Заподозрив епископа Иринарха в сокрытии ценностей, органы ГПУ организовали судебный процесс, в результате которого епископ был приговорен к 3-летнему заключению. По его указанию была сформирована новая епархиальная власть, состоящая целиком из обновленцев. С другой стороны епархией руководил архиепископ Николай (Покровский), не признававший новой церковной власти. В декабре 1922 года он был вынужден покинуть Тобольскую епархию, чем значительно облегчил обновленческому духовенству борьбу с «тихоновцами». Но, несмотря на это, со временем авторитет «Живой Церкви» среди верующих стал падать, а после обновленческого собора 1923 года, на котором его участники высказались в поддержку советской власти и решили изменить богослужебную практику на новый лад, их влияние катастрофически пало. «Нам попов-коммунистов не нужно,- заявляли, например, крестьяне Липчинской волости Тюменского уезда. - Смотрите, люди, ведь наш батюшка в коммунистической ризе, и по ней звездочки с молотом и с серпом». (Священник был одет в ризу красного цвета.)

К счастью для богандинцев, их долгое время проблема обновленчества не волновала. На 1 июля 1925 года в списке религиозных организаций, действующих на территории Тюменского района, Богандинское Пророко-Ильинское религиозное общество именуется «православным, старого течения», то есть не присоединившимся к «Живой Церкви». Оно насчитывает 504 зарегистрированных по спискам члена во главе со священником Феодором Твердышевым. 17 августа 1923 года религиозная организация была утверждена в Тюменском отделе ГПУ, с ней был заключен договор на пользование зданием и имуществом. Эта регистрация вовсе не гарантировала личной безопасности священнослужителей и верующих от властей. Иерей Феодор Твердышев, его жена Анна Григорьевна, псаломщик Герман Баталов, а позднее – псаломщица Екатерина Батаева, члены церковного совета Карнауховы Иван и Алексей были лишены избирательных прав по Конституции РСФСР одни как церковнослужители, другие за выступление против действий советской власти. В своей «Богандинской трагедии» отец Герасим характеризует Богандинскую волость как большевистскую. Однако архивные документы говорят об обратном. Богандинская ячейка ВКП(б), состоящая на 1925 год из 4 коммунистов и одного кандидата, на протяжении пяти последующих лет ее существования постоянно характеризуется как слабая. Хотя она и увеличивает число своих членов до 8 человек, но почти во всех протоколах ее собраний говорится об их недостаточной политической активности, нежелании ходить на партийные собрания, платить взносы. Остро стоял вопрос и о пьянстве нескольких ее членов, взяточничестве и самоуправстве милиционеров, склоках между «товарищами-партийцами». Без улыбки невозможно читать и о «передовой молодежи» – комсомольцах, сбежавших со своего собрания «поворожить», или об организации дважды в год – в мае 1929 и апреле 1930 ячейки безбожников. Видно, не очень активно работали ее члены, если за год успели позабыть о ее существовании. Основная крестьянская масса оставалась равнодушной к деятельности местных коммунистов, которые были рабочими-стрелками железнодорожной охраны. «По Богандинскому сельсовету нет случаев нетерпимого отношения к верующим», - указывается в одном из протоколов партсобраний коммунистов ст. Богандинская. И то правда: откуда же ему было взяться, если активно верующих в селе числилось 504 человека, а коммунистов – 8, из которых нескольких вскоре исключили за пьянство из рядов ВКП(б). Но и столь малым числом местные партийцы пытались проводить идеологическую работу среди населения, в частности – антирелигиозную пропаганду. Так, в январе 1927 года они намеревались поставить к Рождеству антирелигиозный спектакль и выступить перед крестьянами с докладом подобного же содержания. Правда, неизвестно, было ли это все воплощено в жизнь, ибо большинству мероприятий не суждено было состояться в Богандинке – что-либо да мешало: то ответственный за мероприятие не придет, то народ не соберется. Проанализируют местные товарищи свои ошибки, сделают выводы, наметят новое… Так и жили бы с посредственной репутацией, если бы не идеологическая помощь из города. «11 июня, то есть накануне Троицы, к вам приедут от Райсовета Союза Безбожников для проведения антирелигиозной беседы, а потому вам надлежит подготовить массу», - пишут в Богандинскую ячейку ВКП(б) в 1927 году из Тюменского райкома. А вот и 1928 год: 12 июня село посетил уполномоченный райкома Елисеев. «По приезде моем в село Богандинское в 9 часов утра была проведена подготовка населения по антирелигиозным вопросам, на которой был доклад и местный поп. Дискуссия прошла удачно, поп был поставлен в самое дурацкое положение». А дальше – опять курьез: «Затем мною было проведено собрание батраков с участием крестьян-бедняков. После собрания предполагалось созвать ячейковое, но таковое не состоялось ввиду отсутствия членов партии на работе…» Да!.. Что бы делали местные коммунисты без своих городских собратьев?

Подключилась к травле священников и тюменская газета «Красное знамя», в которой в 1929 году была опубликована статья против настоятеля богандинской церкви Андрея Страхова «Поп обжуливает деревню». Она оканчивалась таким призывом: «С церковью крестьянам Богандинки надо поступить так же, как поступила дер.Парфенова, передавшая церковь под клуб, Княжева, устроившая в церкви культурное учреждение, Мыс, Яр, Друганова, Успенка, Головина, занявшие помещения церквей под школы. От этого мероприятия для населения будет больше пользы. К тому же население избавится от лишних дармоедов и обманщиков, именуемых попами, которые на народной темноте и невежестве жиреют».

Идеологическая антирелигиозная работа развернулась к концу 1929 года с особой силой. На волне коллективизации удалось заставить замолчать недовольных Советской властью.

VВ Богандинском появились первые раскулаченные и сосланные. Остальные, запуганные, либо молчали, либо примкнули к «большевистскому меньшинству» в надежде уцелеть. Коммунисты, наконец, оказались «на коне»: в 1930 году они рапортовали о результатах своей работы по коллективизации и антирелигиозной пропаганде: «Все население отказалось от церкви, некоторые крестьяне сняли иконы».

В 1930 году церковь в селе Богандинское была закрыта.

а годы советской власти Ильинский храм пришел в такое плачевное состояние, в каком не был даже во время военных действий в период Гражданской войны. Жители села Богандинское, нынешние прихожане церкви, вспоминают, что вначале здесь устроили лесопилку, в воздухе стоял шум и грохот от постоянно работающего мотора. В 60-е годы в церкви разместили склад для минеральных удобрений и хранили селитру, которая так впиталась в стены, что до сих пор разъедает их. В помещении, где сейчас находится кабинет священника и бухгалтерия, устроили кузницу: стены были пробиты, стоял горн. А позднее, в 1967-68 годах, сюда перевели тракторную бригаду.

Вид обезглавленной полуразрушенной церкви, которую с завидным упорством коммунистическая власть вела к полному уничтожению, заставлял содрогаться не только верующих людей, но и людей, хотя бы просто не равнодушных к истории своего края. В 1972 году в газете «Тюменская правда» появилась заметка депутата Райсовета Т. Новикова:

«На самом видном месте, перед въездом в село, стоит церковь. Прекрасный архитектурный памятник старины, выполненный в стиле русского барокко. Здание с любой стороны села выглядит довольно-таки величественно. Особый интерес представляет роспись стен и сводов.

Но вот что жаль: в настоящее время церковь находится в плачевном состоянии. Роспись стен и потолков потускнела, потеряла свои цвета. И все потому, что здание отведено под кузницу и склад минеральных удобрений.

В летнее время через село проходят и проезжают туристы, но многие из них только на какое-то время останавливаются возле церкви, а внутрь не заходят. Что там делать, если во всю гремит молот. Не мешать же».

В статье депутат взывает к людям, от которых зависит судьба храма, обратить внимание на его плачевное состояние, а ведь история села Богандинское - богатейшая история, и, по крайней мере, в храме можно было бы устроить музей, чтобы предотвратить его дальнейшее разрушение и напомнить жителям о славном историческом прошлом их села. Заинтересовать таким предложением депутату никого не удалось, и церковь продолжала пребывать в прежнем виде. В 1972 году, как вспоминают жители, здесь случился пожар. Мальчишки развели костер – церковь была у них любимым местом для игр. В результате пожара сгорела вся крыша-купол церкви. Все боялись взрыва, ведь здесь хранили селитру. Такой взрыв мог уничтожить полдеревни. Вызвали пожарников, и – слава Богу – все обошлось.

О своей первой встрече с Ильинским храмом рассказывает настоятель Всехсвятской церкви г.Тюмени иерей Андрей Сбитнев:

«Первая моя встреча с Ильинским храмом состоялась еще в юности. Это было в 70-х годах. Мне тогда было 13-14 лет, учился я в школе. Стояло лето. Мы с классом отправились в поход. Шли по проселочной дороге. Пересекли тракт в районе с. Килки. И вдруг увидели необычную картину: перед нами стояла церковь. Меня тогда поразил ее вид. Заброшенная, полуразрушенная, на крыше – разросшиеся кусты, окна заколочены… Вокруг церкви – высокий бурьян. Храм возвышался над сельским простором и выглядел довольно плачевно…»

Протоиерей Валерий Гордеев был одним из организаторов восстановления храмов в Тюменском районе в 80-х годах. Таким он увидел Ильинский храм перед началом его восстановления:

«Вид храма был печальным. Разрушенная церковь. Пустырь, залитый водой. Вода со стороны дороги вплотную подходила к вратам храма. Дверей у церкви нет, внутри все обвалилось. Даже кирпич шел песком. Лишь кое-где сохранились остатки живописи. Селитра губительно воздействовала на стены и разъедала даже «царский кирпич». А алтаря совсем не было. Вместо него – пустое место».

В 1987 году было большое наводнение. Дорогу на деревню Пышминку, находящуюся рядом с Килками, размыло. Поступило распоряжение возить землю от церкви для подсыпки на эту дорогу. Вывезли столько земли, что место у церкви превратилось в карьер. Жители подходили к работающим и говорили им: «Что вы делаете? Здесь же косточки священников!» Пока стояли экскаваторы, люди рассматривали землю, нет ли останков, костей, чтобы их захоронить. Кто знает, может быть, и сегодня прах этот на дороге?

емало невзгод пришлось пережить нашему народу за те 80 лет, когда попиралось все святое, чем жила душа русского народа на протяжении тысячи лет. Менялись политические установки, появлялись новые лозунги и призывы, рушились стены храмов – одни от рук вандалов, другие – от времени и варварского к ним отношения власть имущих. Ильинский храм не был исключением: казалось, его легче снести, чем отстраивать заново. Да и само некогда самое большое между Тюменью и Ялуторовском село стало пустеть и превратилось теперь в маленькую деревню, насчитывающую вместе с дачниками всего 300 человек населения. Но Господь недаром хранил эту церковь до сего времени. За годы советской власти рядом с ним выросли крупные поселки: Боровский, Винзили, Богандинский, - около 45 тысяч человек живут в них. Построены детская колония в Винзилях, областная психиатрическая больница, дом престарелых, санатории… Тут-то и «пригодился» Ильинский храм, сохраненный для людей дивным Божиим Промыслом. Поэтому неудивительно, что когда пришло время возрождать поруганные святыни, нашлись и люди, готовые вложить частичку своей души в это дело.

Восстановление церквей в Тюменской области началось в 80-е годы с Тюменского района, где главой администрации был в то время Валерий Алексеевич Бугаев. То, что происходило в Тюменском районе, было прецедентом не только для Тюменской области, но и для всей России в целом. В 1986 году, когда здесь начали восстанавливать церковь в с. Успенка, в Москве еще и не помышляли о передаче храмов их законным владельцам – верующим. Постепенно такие примеры стали появляться только после празднования тысячелетия крещения Руси в 1988 году, и процесс этот был трудным и долгим.

В Тюменском районе инициатором возрождения разрушенных церквей стал глава района, коммунист. «Я считал, что разрушенное властью должно быть ею и восстановлено», - объяснил свое решение Валерий Алексеевич. В 1987 году вторым возрожденным храмом стала церковь в с. Каменка. В 1988 году глава района предложил протоиерею Валерию Гордееву, священнику Знаменского собора г. Тюмени, начать реставрировать Ильинскую церковь в с. Богандинское: нашлись люди, которые хотели приспособить ее здание под трактирный ресторан. Вскоре было получено и благословение священноначалия на реставрацию храма.

«Когда я смотрел на полуразрушенную церковь, думал: нам ее не поднять», - рассказывал В.А.Бугаев. Нужны были люди, и он нашел их. На просьбу главы района откликнулись Геннадий Федорович Пантелеев – директор завода ЖБИ; Александр Петрович Анзулевич – директор совхоза «Тюменский»; Владимир Иванович Черепанов – директор завода силикатных изделий; Владимир Михайлович Володин-Самойлов, директор производственного объединения «Кооппром», и Анатолий Константинович Лазаренко, который возглавлял строительное подразделение, строившее дома для северян в г. Ялуторовске. Они стали первыми помощниками в возрождении Свято-Ильинской церкви. Но необходим был человек, который осуществлял бы каждодневный контроль над ходом работ на ее территории. Таким человеком стал Владимир Ефимович Питателев, глава администрации с. Богандинское (Килки). На счет администрации стали поступать деньги от частных граждан и организаций для реставрации церкви. При восстановлении храмов глава администрации отрывал деньги от районного бюджета – 50 тысяч рублей.

Сначала все, что могли, вычистили от удобрений. Как только возвели леса и занялись реставрацией колокольни, обнаружили застрявший в ее стене неразорвавшийся снаряд. Срочно вызвали саперов, которые осторожно извлекли его из стены и взорвали в безопасном месте. То, что снаряд столько времени находился в стене и не взорвался ни в момент попадания, ни в последующие годы, даже во время пожара, можно считать чудом.

Настелили пол, сделали временный иконостас. Люди, строившие дома поблизости от церкви, заходили в храм и предлагали свою помощь, в основном – стройматериалами: цементом, кирпичом. Так постепенно преображалась церковь.

Однако не зря сказано святыми отцами, что всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение. Благое дело возрождения православных святынь не обошлось без искушений и для главы администрации. Недоброжелатели из райкома партии, воспользовавшись нетипичным для коммуниста поступком Бугаева, решили исключить его из членов КПСС и тем самым сместить с должности главы района. Однако с преимуществом в один голос он был оставлен и в партии и, следовательно, в своей должности. А 21 апреля 2001 года Архиепископом Тобольским и Тюменским Димитрием ему был вручен орден Даниила Московского 3 степени за его деятельность по возрождению православных храмов. Из расположенного рядом с Килками поселка Винзили все чаще стали приезжать люди, предлагавшие свою помощь. Так в храме в 1991 году появилась Валентина Анисимовна Исакова, ставшая первой старостой церкви. В прошлом начальник планово-экономического отдела, она, благодаря своей деловой хватке, смогла собрать и сплотить вокруг себя людей, которые сначала были просто «прохожими», но вскоре стали прихожанами. Они духовно сроднились, возрождая к жизни Божий храм. Матушка Валентина, как звали ее прихожане и работники храма, была старостой 10 лет. В марте 2002 года она скончалась. Своим примером она только подтверждала тот факт, что, сколько бы ни искореняла власть веру из душ человеческих, этого ей сделать не удалось. Оба деда Валентины Анисимовны служили в церкви: один священником, другой – псаломщиком. В годы сталинских репрессий ее мать была осуждена по 58 статье как дочь церковнослужителя. Но несмотря ни на что, она смогла вырастить своих детей верующими людьми. Потом и сама Валентина Анисимовна стала делиться с прихожанами знанием церковного этикета, помогала многим людям воцерковиться и познать Бога. Работы было очень много, но она не падала духом. Постоянно шла стройка: привозили кирпич, копали колодец, строили дом для священника.

Хотелось бы еще раз особо отметить людей, вложивших свой вклад в возрождение храма Пророка Божия Илии. Глава района В.А. Бугаев выделил на это дело сто тысяч рублей. Самым первым благотворителем был коллектив Силикатного завода (генеральный директор – Черепанов Владимир Иванович). На восстановление храма им было пожертвовано 33 тысячи штук силикатного кирпича, выделено 360 тысяч рублей на покупку церковной утвари, облачений для священника и свечей; сделаны ворота и калитка в ограде храма. Глава администрации п. Боровский Александр Васильевич Крупин помог провести паровое отопление в новой трапезной, оказал содействие в побелке храма и трапезной, устройстве кровли на этих зданиях.

Руководитель ЗАО «Пышмаавтодор» Сергей Иванович Зюзгин выделил технику для работ на территории храма.

Семья Тарасенко пожертвовала личные сбережения на сумму 1 тысяча рублей, оплатила столярные работы в трапезной на 16 тысяч рублей. Наружная штукатурка храма тоже оплачена из ее личных средств.

Директор ОАО «Транзит» п. Богандинского Леонид Александрович Скрябин в течение нескольких лет помогал храму стройматериалами. Руководитель ЗАО «Интерагротранс» Вадим Васильевич Юрченко оказал значительную помощь в строительстве трапезной, общая сметная стоимость которой составила 60 тысяч рублей. Бригада каменщиков из Ялуторовска в количестве 11 человек работала все лето, выполняя сложные работы. Трудились и в субботние дни.

Производственное объединение «Кооппром» (директор – Владимир Михайлович Володин-Самойлов) помогло выполнить работу по каменной кладке ограды. Коллектив «Кооппрома» пожертвовал для церкви большой колокол стоимостью 11280 рублей. Работой по подвешиванию колоколов руководил В.М. Володин. Силами «Кооппрома» был выполнен ремонт стен внутри храма, а его электрики произвели монтаж и ремонт электропроводки. Для покупки паникадила «Кооппром» пожертвовал 6 тысяч рублей, а «Пышмаавтодор» – 5 тысяч. Простые люди также вносили свою лепту: кто 5 рублей, кто 50. Одна бабушка, уроженка с. Богандинское и прихожанка еще «старой» церкви, бывшей в селе до 1930 года, ныне живущая в Созоново, отдала на восстановление храма всю свою пенсию за месяц. Так Свято-Ильинский храм возрождался к жизни.

Пока не было своего настоятеля, в Богандинское приезжали служить 1-2 раза в месяц священники из Тюмени, в основном, из Всехсвятской церкви. В первое время после открытия церкви им приходилось крестить по воскресеньям 50-60 человек. В 1991 году на Ильин день крещение приняли 150 человек, а в 1998 году на реке Пышме крестилось 204 человека. О первом крещении на реке Пышме в престольный праздник 1998 года вспоминает иерей Андрей Сбитнев, настоятель храма Всех святых г. Тюмени: «Храм был переполнен людьми. Стояла чудесная летняя погода. После праздничной литургии люди с хоругвями и иконами крестным ходом двинулись к реке Пышме, где впервые после семидесятилетнего советского безверия состоялось крещение.

Это был исторический момент! Люди испытывали особую благодать и радость. Желающих креститься было очень много. Одного за другим я окунал в воду крещающихся, и невозможно было закрыться от ярких солнечных лучей. Солнце стояло в зените и все время светило прямо в затылок. На какой-то миг мне даже показалось, что моя голова не выдержит, и я тоже упаду в воду. Крещение продолжалось 3-4 часа. Но Господь дал силы!» Постоянного священника храм ждал долго. Наконец, на Петров пост 1999 года сюда прибыл иерей Сергий Швалев, ставший здесь первым настоятелем после почти семидесятилетнего перерыва.

«На первый взгляд, Килки показались мне необитаемым местом, - вспоминает отец Сергий, - дом священника был не обжит, в нем хозяйничали мыши. Но со временем мы стали потихоньку обживаться. Особенно меня радовал храм и люди, которые в нем трудились… Вскоре мне показали близлежащие поселки: Винзили, Богандинку, Боровский. И тогда я увидел большую территорию, которую надо было охватить духовной работой».

В это время стали складываться основные направления работы прихода: духовное окормление дома-интерната для престарелых, воинских частей, детского дома, просветительская работа среди населения. Свято-Ильинский приход вскоре стал объединяющим началом в Тюменском районе.

В 2001 году иерей Сергий Швалев был переведен на новое место служения – в Знаменский собор г. Тюмени, и с марта этого же года на приходе появился новый настоятель, иерей Олег Квашнин.

45-тысячное население близлежащих поселков остро нуждается в духовном окормлении. В поселке Винзили сосредоточено несколько учреждений с неблагоприятным социально-психологическим фоном: детская колония, областная психиатрическая больница и психоневрологический интернат, дом престарелых. И здесь помощь священника просто необходима. В поселках Винзили и Богандинский нет даже часовен. Поэтому Свято-Ильинский храм с. Богандинское стал средоточием духовной жизни для них.

Просветительская работа на приходе осуществляется по нескольким направлениям. Прежде всего, это работа с детьми. И хотя воскресным школам поселков Винзили и Боровский предстоит еще развиваться и совершенствоваться, в них уже есть свои традиции. Кроме обычных занятий по воскресеньям, где изучается Закон Божий и проходят творческие уроки, дети готовят постановки к праздникам Пасхи, Рождества, Архангела Михаила и Святителя Николая Чудотворца. Вместе с батюшкой они приходят на Рожество и на Пасху в детскую колонию и дом престарелых, дают концерты в поселковом ДК и детском саду. Летом на приходе организуются детские православные лагеря: для младших школьников и для старшеклассниц, недалеко от храма на турбазе «Газовик». Жизнь детей насыщена экскурсиями, встречами с интересными людьми, паломническими поездками. В течение 2005 года они побывали несколько раз в Тобольске, а также в Екатеринбурге и Чимеево. Летом часть из них ездила вместе со взрослыми и священником в Дивеево. Надолго запомнятся и детям, и взрослым богослужения в Троицком храме, купание в святых источниках, экскурсии по Дивеевской обители, исполнение Богородичного правила на Канавке Царицы Небесной, несение послушаний в монастыре. С 2005 года девочки воскресных школ поселков Боровский и Винзили принимают участие в епархиальном фестивале детских хоровых коллективов «Духовная песнь православной Сибири». На Рождество они выступают в праздничном концерте в тюменской филармонии. С 2007-2008 учебного года занятия воскресной школы стали проходить в помещении приходского дома при храме, в двух классных комнатах. На начало года в воскресной школе насчитывалось 30 воспитанников Свято-Ильинский приход первым среди прочих приходов выступил с инициативой проведения детских миссионерских рейдов. В течение трех лет проводились такие рейды по реке Пышме. В середине лета дети вместе со священником отправлялись в сплав по маршруту: с. Успенка – с. Червишево – с. Онохино – с. Головино – с. Богандинское. В ходе этого рейда они знакомились с родным краем и его природой, в каждом селе, останавливаясь на отдых, ребята участвовали вместе с о. Олегом в молебнах и Божественной Литургии, исповедовались и причащались. Надолго запомнится им и встреча с учебным центром «Аванпост», где дети разбирали автоматы, учились скалолазанию, рукопашному бою, стреляли из винтовок.

Просветительская работа на приходе включает в себя и катехизические беседы с крещаемыми, где они знакомятся с основами православной веры, изучают основные молитвы, заповеди Божии. С храмом тесно сотрудничает корреспондент областного телевидения и радио Ольга Огнева. Ею освещаются все важные события в жизни прихода. Особое внимание вызывает детская воспитательная колония в п. Винзили, в которой содержится около 300 воспитанников. Священник регулярно посещает ребят, беседует по отрядам с заключенными, после чего многие изъявляют желание покреститься или исповедоваться. В начале богослужения проходили в специально оборудованной комнате колонии. После нескольких визитов сюда Архиепископа Тобольского и Тюменского Димитрия и главного федерального инспектора по Тюменской области С.И. Сметанюка решено было построить на территории колонии часовню, которая с благословения Владыки была освящена в честь святого благоверного князя Александра Невского. Изнутри и снаружи она окрашена в белый цвет, а верх часовни увенчан красивым куполом. Светлая новая часовня украсила собой серую территорию колонии с ее вышками, колючей проволокой и казармами. Один взгляд на этот маленький островок Вечности обращает мысли заключенных к Богу, помогает скрасить серые будни мыслями о красоте и совершенстве Божьего мира. Запах ладана, церковные песнопения, особая обстановка в храме возвышают душу человека и меняют ее к лучшему. Заключенные привыкают к общению со священником, узнают новую жизнь, с которой на свободе они практически не были знакомы. Церковные традиции, пусть и неосознанно, пользуются у осужденных неизменным уважением. С охотой участвуют они в Рождественском и Пасхальном творческих конкурсах, занимаются благоукрашением храма.

Свято-Ильинским приходом окормляются и воинские части, расположенные вблизи п. Богандинского. В них священник служит молебны перед принятием воинской присяги, беседует в казармах с военнослужащими. Стала доброй традицией их помощь в проведении праздника Крещения Господня на реке Пышме. С помощью солдат строится часовня из снега на берегу, ставятся и охраняются палатки для желающих окунуться в ледяную купель. На территории воинской части №10 проживает много верующих прихожан. С осени 2003 года при местном ДК для них открыта специальная молельная комната. На Пасху и Рождество Христово проводятся концерты для военнослужащих в ДК воинской части. С просьбой о строительстве часовни на территории воинской части №10 выступили прихожане храма, собрав 150 подписей, и сейчас этот вопрос рассматривается руководством части. В доме престарелых «Пышма» и психоневрологическом интернате в специально оборудованных комнатах проходят встречи со священником один раз в неделю. В интернате по инициативе врача Тюменского духовного училища Д.Н. Дурыгина действует православное сестричество. Группа сестер милосердия состоит из трех человек, прихожанок Свято-Ильинского храма. В отделениях для алкоголиков и умственно отсталых детей психбольницы священник бывает обычно в дни приезда семинаристов и на главные церковные праздники с воскресной школой.

Не забыты и небольшие деревни, составлявшие ранее приход Свято-Ильинского храма. Отрадным явлением было строительство часовни в честь апостолов Петра и Павла в деревне Железный Перебор, которая была освящена 10 июля 2005 года протоиереем Сергием Швалевым, благочинным Тюменского округа. Раз в две недели священник служит здесь акафист.

На границе Тюменского и Ялуторовского районов по благословению Архиепископа Тобольского и Тюменского Димитрия установлен поклонный крест высотой в 12 метров. На его освящении присутствовали руководители предприятий поселков Винзили и Боровский, дети воскресной и музыкальной школ п. Винзили.

С особой торжественностью проходит каждый год празднование престольного праздника храма. В этот день здесь собирается множество людей из деревень и поселков Тюменского района. Крестным ходом в течение трех дней идут в с. Богандинское паломники из села Успенка. К ним присоединяются крестные ходы из поселков Московский, Боровский, Винзили, Богандинский, - всего около ста человек. Все они участвовуют в праздничной службе. Хочется надеяться, что прихожане не забудут эту добрую традицию – предварять празднование престольного праздника крестным ходом. Число крещаемых на реке Пышме в разные годы составляло от 180 до 525 человек. Все желающие принять в этот день таинство Крещения проходят предварительное оглашение. После крещения и праздничной трапезы перед храмом силами светских коллективов и воскресной школы ставится концерт.

Храм пророка Божия Илии постепенно преображается, благоукрашается. Перед престольным праздником 2002 года была воссоздана в историческом виде колокольня. Сейчас идут работы по реконструкции кровли и центрального купола, положен новый гранитный пол, мастерами из г. Новочебоксарска изготовлены напольные киоты, заменены все двери в храме, пишутся иконы для нового иконостаса. Восстановление храма идет за счет личных пожертвований прихожан. Большую помощь Свято-Ильинской церкви оказывают Денис Григорьевич Кайгородов, генеральный директор ОАО «Ялуторовскавторемонт»; вице-президент Тюменской Торгово-Промышленной Палаты Эдуард (Давид) Раильевич Абдуллин; Управляющий «Альфа-банком» Максим Николаевич Овсянников; генеральный директор ЗАО «Деозал» Александр Николаевич Зайков; начальник компрессорной станции №11 п. Богандинский Виктор Владимирович Симонов. 2006 год стал особым годом для Свято-Ильинского храма. 150 лет назад в с. Богандинском была построена первая деревянная церковь в честь пророка Божия Илии. В 2007 году на пасхальной неделе, в среду, 11 апреля, в селе Богандинское состоялось долгожданное и радостное событие. Архиепископ Тобольский и Тюменский Димитрий совершил великое освящение Свято-Ильинского храма.

В 8 часов утра праздничный колокольный звон известил прихожан и многочисленных гостей о прибытии архиерея. На чине освящения и праздничной литургии присутствовали дети из воскресной школы при Свято-Ильинском храме и школьники из п. Богандинского, принявшие участие в пасхальном крестном ходе. По окончании торжественной службы Владыка Димитрий обратился к прихожанам с пасхальным поздравлением, после чего состоялось чествование меценатов. Праздник завершился радостным событием – в небо выпустили сто голубей, - ровно столько, сколько лет исполнится храму в будущем году. Дети воскресной школы выступили перед гостями с пасхальным поздравлением. В 2008 году мы будем праздновать столетие со дня освящения каменного храма. Сложной и полной испытаний была судьба этой церкви и ее прихожан – такой же, как и судьба всей страны нашей, многострадальной России. Небольшой сельский храм отразил в своей истории все ее противоречия и катаклизмы. Перенесший многие тяготы и доведенный почти до полного разрушения, храм вновь воскрес к жизни, являя своим примером истинность слов самого Спасителя: «Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ее» (Мф.16; 18).

Составлено по книге Д.М. Арутюновой
«Обретение святыни. История Свято-Ильинского храма с. Богандинское»

Адрес: 627020, Тюменская обл., Тюменский р. с.Богандинское(Килки), ул.Новоильинская, 10 Телефон: 721-980

Духовенство прихода: иерей Олег Квашнин